Арсений открыл глаза. Где-то в пучине постели равнодушно бренчал будильник. Арсений зажмурился, досчитал до десяти и аккуратно выскользнул из-под мягкой увесистой руки Ларисы. Немного постоял перед кроватью, с унылой нежностью глядя на спящую женщину, поправил скрутившийся на ней пододеяльник и пошёл на кухню. Завтракал он тихо, лишь деликатно позвякивая ложечкой в стакане с чаем, чтоб не потревожить тяжёлый, ватный сон жены. Будить её было не то чтобы жалко – жалко было тех редких минут, что Арсений мог провести наедине с собой, без душной заботы, которой Лариса кутала Арсения, словно дефицитным верблюжьим одеялом из красной шерсти, подаренным тёщей.